Книга Красная Армия и подготовка к немецкому вторжению (факты, о которых вы не знали) - Константин Скворцов

Это одно.

Второе. ВВС округом, кроме ОдВО не были приведены в боевую готовность (роль авиации в войне была очень значительна). Более того, в авиадивизиях наблюдался процесс разоружения, снятия пулеметов и пушек с самолетов. Все это привело фактически к разгрому ВВС в первые дни войны. Этот фактор оказал существенное влияние на последующие успехи противника. Как это могло случиться? Специально или нет?

Третье. Многочисленные свидетельства о разоружении некоторых частей: например, отправка зенитной и полевой артиллерии на лагерные стрельбы в канун войны, что существенно усложнило борьбу с самолетами и танками противника. Необходимо максимально разобраться в этом вопросе. Почему? Одно дело воевать с оружием в руках и совсем другое, встретить врага в казармах со всем, что попалось под руки. Были ли сознательный саботаж приказов и измена? Кто-то же санкционировал проведение выставки в г. Бресте, разрешил немецким летчикам осматривать города Западной Беларусии. Насколько подобные действия сказались на способности Красной Армии вести боевые действия? И какова роль этого фактора в летней катастрофе 1941 г. вообще?

Четвертое. Насколько армия и командный состав были подготовлены к войне. К войне готовились, но, ни какая подготовка не заменит полноценный боевой опыт, включающий в себя реальное планирование и осуществление операций, взаимодействия различных родов войск и так далее. Такой опыт имели немецкие войска. У советской стороны боевые действия на Халхин-Голе и Зимняя война ограниченным составом – явно не достаточно для всестороннего полноценного боевого опыта. По свидетельству самих немецких генералов такой опыт появился у советских солдат и офицеров в первые месяцы войны. И они его успешно осваивали.

Провал первых военных месяцев состоит из многих причин. Я разобрал некоторые. Для точного понимания произошедшего важно четко их разграничить. Определить значение каждого. Например, разделить неисполнение приказов, саботаж, откровенные вредительские действия, с одной стороны, и некомпетентность и неопытность командиров – с другой. Не сводить все в одну кучу.

И кстати, как себе Генштаб РККА представлял будущие сражения? По словам Г. Жукова, Генштаб не ожидал столь массированного и концентрического удара. Записываем это в причины поражения?

Часто в предвоенных директивах звучало «не поддаваться на провокации». Советское политическое руководство стремилось не спровоцировать Германию, не дать ей повода для войны. Подобное стремление показывает всю сложность международных отношений, заслуживающего отдельного всестороннего разбора.

Война приближалась. Причем предупреждали о ней все: англичане, разведка, советские военные атташе, многочисленные немецкие перебежчики (известно более 20 за десять предвоенных дней), считают, что даже немецкий посол в СССР Ф. Шуленбург через третьих лиц предупреждал советское политическое руководство о нападении (правда, таких документальных свидетельств я не нашел).

1. Ф. Шуленбург германский посол в СССР 2. У. Черчилль премьер-министр Великобритании 3. А. Микоян Нарком внешней торговли СССР

Как писал У. Черчилль, И. Сталин знал о готовящемся нападении. Находившемуся с визитом в СССР в августе 1942 г., Черчиллю Сталин сказал:

Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого.84

Это подтверждает и В. Молотов. Желание оттянуть войну было. Но когда она оказалась неизбежной (Германия перестала дипломатически реагировать на советские шаги и стала сосредотачивать войска на границе), войска и флот в западных округах были приведены в боевую готовность (18—19 июня). Причем делалось это с оглядкой на всю серьезность международных отношений, что сказывалось в конкретных действиях на местах.

Сейчас хочу привести ряд мнений участников тех событий. Анастас Микоян очень примечательная личность, политический долгожитель, которому при этом удавалось оставаться в тени:

В субботу, 21 июня 1941 года, вечером мы, члены Политбюро, были у Сталина на квартире. Обменивались мнениями. Обстановка была напряженной.

Сталин по-прежнему думал, что Гитлер не начнет войны. Затем (туда) приехали Тимошенко, Жуков и Ватутин. Они сообщили о том, что только что получены сведения от перебежчика, что 22 июня в 4 часа утра немецкие войска перейдут нашу границу.

Сталин и на этот раз усомнился в правдивости информации, сказав: а не перебросили ли перебежчика специально, чтобы спровоцировать нас?

Поскольку все мы были крайне встревожены и требовали принять неотложные меры, Сталин согласился «на всякий случай» дать директиву в войска о приведении их в боевую готовность…

Мы разошлись около трех часов ночи 22 июня 1941 года, а уже через час меня разбудили: война!

Сразу члены Политбюро собрались у Сталина, читали информацию о том, что бомбили Севастополь и другие города.

…Сталин был в таком подавленном состоянии…85

Это в некоем роде каноническая оценка начала войны. И директиву в войска направили на всякий случай. Как думаете, советское правительство в международной политике принимало серьезные решения на всякий случай? Или имело четкую и понятную позицию (не афишируемую, а для себя) по целому ряду вопросов с конкретными мероприятиями в случае необходимости?

В своих воспоминаниях Г. Жуков писал о том, как они с С. Тимошенко вечером 21 июня просили санкцию у И. Сталина на приведение войск в полную боевую готовность, а он считал такую идею «преждевременной»86. Жуков пишет:

– Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, – сказал нарком.

Далее был зачитан проект директивы. И. Сталин, согласно Г. Жукову заметил:

Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем.

Однако через несколько абзацев маршал цитирует отправленную в войска директиву, в которой речь идет о полной боевой готовности войск. Сталин одновременно и запрещает и санкционирует? Не понято! И как объяснить приведение войск ПрибОВО в боевую готовность с 18 июня?